В преддверии 9 Мая представителю Совета судей города Москвы и сотруднику пресс-службы Московского городского суда посчастливилось побеседовать с удивительным человеком, участницей Великой Отечественной войны, судьей в отставке Валентиной Григорьевной Лубенцовой, а также с ее дочерью Евгенией Викторовной.
Глядя на серьезную миниатюрную женщину, никогда не поверишь, что Валентине Григорьевне 97 лет!
— Валентина Григорьевна, расскажите, пожалуйста, немного о себе.
Валентина Григорьевна Лубенцова: Я родилась 19 декабря 1923 года в г. Баку (нефтяной промысел Раманы). Мои родители: отец, Никишин Григорий Карпович, и мать, Никишина Александра Михайловна, родились и проживали в Пензенской области Нижнеломовского района; отец — в деревне Колычево, а мама — в деревне Каремша. Перед моим рождением в 1923 году мои родители переехали в г. Баку (промысел Раманы). Их пригласил на постоянное жительство и работу брат моей матери — Григорий Орлов. К тому времени он уже несколько лет жил и работал на нефтяных промыслах г. Баку, был отличным нефтяником — трижды награжден орденом Ленина. По приезде в Баку мой отец трудился масленщиком на нефтяной буровой вышке, а мама не работала, так как было трое детей.
— А где Вас застала Великая Отечественная война?
В.Г.: В Баку. В 1941 году я окончила 10 классов. 22 июня началась Великая Отечественная война. У нас на улице работал громкоговоритель, оповещал, что в 4 часа утра Германия неожиданно напала на Советский Союз. Вы не представляете, что творилось. Молодые люди, мужчины всех национальностей спешили к военкомату, желая пойти в армию на войну, защищать свою страну — такое было единение людей.
У нас в школе, где я училась, должен был быть выпускной вечер 26 июня 1941 года (для 10 классов). Наши мальчики из класса уже были призваны в армию. На пункт отбытия они должны были явиться 27 июня. 26 июня они пришли в школу попрощаться со своими одноклассниками. Сказать по правде, никакого выпускного вечера и не было. Школа была полностью затемнена, все были грустные, встревоженные. Никому уже выпускной вечер был не нужен. Мальчики пришли, поговорили с одноклассниками, просто повстречались перед разлукой. Девочек в это время еще в армию не призывали.
В октябре 1941 года я пошла работать на военный завод «Пролетарский молот», где мы, женщины и девочки, изготавливали ручные гранаты (не лимонки, а гранаты с ручками). Я работала слесарем-финальщиком. Рабочие станки были такие большие, высокие, а мы, девочки, маленькие, невысокие, нам для удобства работы сделали деревянные подставки для ног. Работали много, часто приходилось ночевать прямо в цеху завода.
— А как в армию попали?
В.Г.: Мы, девочки возраста 18 лет, были призваны в армию по особому призыву. Мужчины Бакинской армии были направлены на фронт, а Баку, его окрестности, где были нефтяные промыслы (стратегические объекты) надо было оборонять, защищать. Работая на заводе, я была избрана секретарем комсомольской организации, и, когда был призыв в армию, в апреле 1942 года, мы всем комсомольским комитетом пришли на приемную комиссию. Когда нас увидели в приемной комиссии, шел разговор между ними: «Боже, какие они маленькие, наши десятиклассницы, как же мы их оденем, где же для них мы найдем армейскую форму?» Но председатель комиссии сказал: «Сошьем обмундирование: шинель, сапоги. Главное — пришли хорошие кадры».
И нас призвали в армию. Меня направили в 513-й полк, в 130 отдельную артиллерийско-зенитную бригаду, я была прибористом ПУАЗО (прибор управления артиллерийскими зенитными орудиями).
С 15 мая 1942 года по 30 марта 1943 года было самое тяжелое время. С начала войны немецкие войска наступали, дошли до Сталинграда. Битва за Сталинград была героической, армия отстаивала каждый дом города. В этот период 513-й зенитный артиллерийский полк выполнял задачи по обеспечению боевой деятельности войск в пределах тыловых границ Закавказского фронта — была действующей часть (называлась воинская часть № 61367).
Наша основная задача была не допустить врага и бомбежки наших стратегических объектов (нефтяные промыслы).
Мы, прибористы ПУАЗО, ни на минуту не отходили от прибора, все время вели наблюдение за небом, чтобы не пропустить вражеский самолет. Зенитные орудия синхронно следовали за наводкой. А ночью артиллерийские орудия вели заградительный огонь.
Было очень тяжело нам, девочкам. После марта 1943 года стало немного легче. Наша Советская Армия отстояла Сталинград и пошла в наступление. По всем фронтам погнали фашистов до Берлина.
Оборона Кавказа была героической, где есть и наша доля участия.
— Трудно шла служба?
В.Г.: Очень. Мы же еще и охраняли объекты. Дежурства были ночные. А пост далеко в степи. Мы же не в самом городе Баку располагались, а в окрестностях его, на окраинах. Бывало, стоишь с винтовкой на посту ночью, боязно, трясешься. Ну что говорить, девчонки молоденькие, всем по 18 лет.
А уже в мае 1944 года я была переведена в политотдел дивизиона нашего 513-го артиллерийского полка. Была избрана секретарем комсомольской организации. Здесь работа была совсем другая: собрания, лекции, заседания, сообщения бойцам об обстановке на фронтах.
— А праздники были?
В.Г.: Да что вы! Какие праздники? Мы дышать не могли от усталости. Вот когда в марте 1943 года немцев погнали с нашей Земли, график работы прибористов был немного изменен: было выделено время для небольшого отдыха (перерыв в работе). Дежурства продолжались. Прибористы так же напряженно и работали, следили за небом. Ведь вражеский самолет мог неожиданно появиться, поэтому Артиллерийские зенитные войска ПВО стойко обороняли стратегические объекты и с дежурств не снимались. Мы в небольшие перерывы собирались для отдыха в землянке, у печурки, пели песни под гитару. Правда, некоторые девочки плакали, проклинали Гитлера. Все было — и слезы, и песни.
— Какие у Вас самые яркие воспоминания?
В.Г.: Конечно, День Победы. Он был самым счастливым у нас. Вы не представляете, как мы ждали этот день! И когда он настал, радость была бесконечная, все выбежали из землянок и стали обнимать друг друга. Это самый дорогой день и самое яркое воспоминание!
— Как Вы относитесь к Бессмертному полку?
В.Г.: Очень положительно. Война затронула каждую семью, много людей погибло. Портреты объединились в общем горе. Это память, которую нужно хранить и передавать из поколения в поколение. Важно учить детей, чтобы они знали историю своей страны и своей семьи. Ведь будущее будет, если ты будешь помнить прошлое. Если прошлое не будешь помнить, то будущего не будет.
— Как отмечаете 9 Мая?
Е.В.: Всегда дома. Для нашей семьи это самый дорогой праздник. Иногда мой муж, Виктор Федотович, отмечал День Победы с однополчанами. Я со своими однополчанами в этот день не встречалась, так как они проживали в других городах.
— Валентина Григорьевна, какое наставление Вы бы дали молодому поколению как ветеран Великой Отечественной войны?
В.Г.: Однажды, когда я лежала в больнице, ко мне подошла молодая девушка и спросила: «Как вы дожили до таких лет?» Мне тогда было 85 лет. Я ей ответила: «Главное в жизни — быть хорошим человеком. Ведь на эту землю вас направил Бог, чтобы вы сделали хорошие дела, а не плохие. Так живите честно, добросовестно, трудитесь, делайте только хорошее и доброе, тогда и проживете долго».
— Расскажите, пожалуйста, о послевоенном времени, как познакомились с мужем.
В.Г.: Мой муж, Лубенцов Виктор Федотович, участник ВОВ в звании капитана. Он служил в штабе армии, руководил отделом связи. Воевал под Сталинградом, под Харьковом и Кёнигсбергом. Награжден боевыми орденами. Участвовал в войне с первого дня, с 22 июня 1941 года, до Дня Победы, 9 Мая 1945 года. С мужем мы познакомились и поженились после войны в г. Харькове.
Как я там оказалась? Моя старшая сестра Антонина по профессии врач. Во время войны она работала в г. Баку в военном госпитале. Она не была призвана в армию, у нее был маленький ребенок. Когда в 1943 году освободили Харьков, мою сестру направили на работу врачом в больницу поселка Прудянка Дергачевского района Харьковской области. Там нужен был врач. Сестра вместе с нашей мамой и ребенком переехали на работу и жительство в Прудянку.
После окончания войны и демобилизации из армии в Прудянку к сестре Антонине на постоянное жительство приехали сначала я, потом мой отец, Григорий Карпович, тоже участник ВОВ; а позже брат Виктор (моряк Балтийского флота, и тоже участник ВОВ). Наша семья собралась потихоньку уже в Харькове.
Я очень хотела получить высшее образование. Мы с сестрой Антониной объездили несколько учебных институтов, но неудачно: везде надо было сдавать экзамен по украинскому языку. А я его не знала.
Однажды, возвращаясь домой из такой очередной поездки по институтам, мы ехали в трамвае. Я была очень расстроена. Рядом с сестрой сидела женщина, а я стояла. Эта женщина спросила меня, что я такая сердитая. Я откровенно рассказала обо всем, о наших поездках по институтам. Она говорит: «Ну, и чего расстраиваешься? Поехали в наш институт, правда, он не учебный, а научно-исследовательский. Но ведь тебе все равно надо будет работать». Мы с сестрой согласились и поехали с ней. Женщина эта оказалась комендантом института. Она переговорила с директором. Вот так я стала работать лаборантом в Харьковском научно-исследовательском институте мер измерительных приборов.
В этом же институте работал мой будущий муж — В.Ф. Лубенцов. Он был начальником лаборатории физико-технических измерений, а я работала в лаборатории линейных измерений. Здесь в институте мы и познакомились, а 2 октября 1946 года поженились. С мужем прожили 50 лет и 6 месяцев, отметили золотую свадьбу. Он умер в 1997 году.
В 1949 году я поступила на учебу в Харьковский юридический институт, где проучилась всего один семестр. Моего мужа в конце 1949 года направили на работу в Москву, директором научно-исследовательского института стандартов. Мужу дали квартиру, правда, не отдельную, а коммунальную, с соседями.
В браке с Виктором Федотовичем родилось двое детей. Сын стал военным, к сожалению, в 2010 году умер. Дочь Евгения живет со мной, во всем помогает.
— Как судьба привела Вас в судьи? Какие дела рассматривали?
В.Г.: В 1953 году я уже заканчивала учебу в институте. В июле должен был быть государственный экзамен. А меня до госэкзаменов, уже 14 июня 1953 года, избрали народным судьей 6 участка Пролетарского района г. Москвы. Это были довыборы. Судья 6 участка по болезни уволился, обязанности народного судьи этого участка исполнял народный заседатель, поэтому нужно было избрать народного судью.
И вот 14 июня 1953 года я была избрана народным судьей. Кто рекомендовал мою кандидатуру, не знаю. Думаю, что партийный комитет юридического института, поскольку я участник ВОВ, член КПСС (в партию я вступила еще в армии), взрослая. Но точно я не знаю, кто рекомендовал.
Государственный экзамен в июле 1953 года я сдавала, будучи уже народным судьей. Диплом об окончании Московского юридического института я получила в июле 1953 года — профессия «юрист».
В народном суде рассматривались гражданские и уголовные дела. После этого я избиралась народным судьей Рижского района (район переименовывался в Дзержинский, Щербаковский), а затем Ленинградского района.
В марте 1968 года я была избрана членом Московского городского суда. Всего в народном и городском судах я проработала 28 лет, а потом еще 2 года — в Верховном Суде, правда, не судьей, а консультантом по уголовным делам.
— А где больше нравилось работать: в районном суде или городском?
В.Г.: Везде было хорошо. Я любила свою работу и добросовестно трудилась.
— Какое дело Вам особенно запомнилось?
В.Г.: Когда еще работала в народном суде (в 50-е годы), под моим председательством было рассмотрено уголовное дело в отношении хирурга с 33-летним стажем, у которого на операционном столе умерла женщина. Медкомиссия, разбирая ход операции, сослалась на нарушения, допущенные хирургом, и направила материалы в прокуратуру, было возбуждено уголовное дело. Хирургу было предъявлено обвинение в халатности. В обвинительном заключении были указаны пункты его халатности. Дело поступило в народный суд, мне. Во время рассмотрения дела судом была назначена экспертиза, проводимая медицинскими специалистами. Заключение экспертов гласило, что нарушения, указанные в обвинении, хирургом не были допущены. Прокурор, участвовавший в рассмотрении дела, в суде отказался от обвинения. Суд, тщательно рассмотрев дело, проанализировал все доказательства, в том числе и заключение медицинской экспертизы, вынес хирургу оправдательный приговор. Кстати, об этом уголовном деле была напечатана статья в журнале «Советская юстиция». Копию этой статьи прислали в суд, и она до сих пор у меня хранится.
— А были сложные для Вас решения, сомнения?
В.Г.: Когда начинаешь рассматривать дело, не знаешь, какое будет решение (приговор) по делу. Конечно, бывали сомнения, но, хорошо изучив доказательства по делу и проверив их тщательно в судебном процессе, сомнений не должно быть. Нельзя выносить решение (приговор) по делу, если есть сомнение. Добросовестно и тщательно проверив все доказательства, только тогда можно выносить окончательное решение по делу.
— Какими были Ваши коллеги?
В.Г.: Мои коллеги по работе в народном и городском судах были знающими свое дело юристами, честными и добросовестными судьями.
— С кем-либо дружили в городском суде?
В.Г.: Мы уважали друг друга. На особую дружбу у нас времени не было. Каждый из нас был занят или подготовкой дела к рассмотрению в судебном заседании, или уже рассматривал дело в судебном процессе. Вот, например, мы с судьей В.В. Богдановым (жаль, его уже нет в живых) сидели в одной комнате. Он и я рассматривали спецдела. Но на дружбу у нас не было времени.
— А секретарем партийной организации в народном и городском судах тоже были?
В.Г.: Нет. Я никогда не была секретарем партийной организации. В армии я избиралась секретарем комсомольской организации. А когда работала народным судьей и членом Московского городского суда, была просто членом КПСС. В 1959 году, когда я работала народным судьей Рижского района, я была избрана депутатом Рижского района (7 созыв, 1959–1961 гг.). Работая в народном суде мы, судьи, проводили большую профилактическую работу: выездные заседания по делам, читали лекции на юридические темы, отчитывались перед населением о проделанной работе (ведь народные судьи избирались гражданами).
— Сколько у Вас отмененных дел?
В.Г.: Вы хотите сказать отмененных приговоров вышестоящим судом? Изменения в приговор вносились — в сторону смягчения. Например, вынесенный приговор (под моим председательством) о применении расстрела к осужденному был изменен. По жалобе потерпевшей стороны, расстрел был заменен на срок наказания с отбытием в исправительной трудовой колонии. Отмены полностью приговора за время моей работы не было.
— Чем увлекаетесь?
В.Г.: Люблю своих внуков и правнуков. Хотелось бы встречаться почаще, но не удается. Они работают, учатся, у них своя напряженная жизнь. Правда, я ежедневно общаюсь с правнуком по телефону. Он очень интересный человек, много читает, рассказывает мне о своих делах, «путешествуем» с ним, читая книги. Он хорошо знает английский язык, кроме того изучает китайский.
Еще я сама себя занимаю – разгадываю сканворды, головоломки. Люблю смотреть по телевизору канал «Моя планета». Очень познавательный канал. Вобщем, живу полной жизнью.
Завершая нашу встречу, Валентина Григорьевна прочитала стихотворение, найденное в шинели советского солдата Андрея Зацепы, убитого в 1942 году.
Послушай, Бог, еще ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя...
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман...
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно. Ты на нас глядишь…
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь!
Совет судей города Москвы, коллектив Московского городского суда от всей души поздравляет Валентину Григорьевну и всю ее семью с наступающим Великим праздником — Днем Победы — и желает крепкого здоровья, долгих лет жизни, счастья, мира и добра!
Поиск
Войти
Совет судей 